история молдавской прокуратуры: 1940-2001

История молдавской прокуратуры (1940-2001)

1940-1941 :

Первого прокурора МССР взяли в плен и расстреляли

         Создание прокуратуры началось вскоре после занятия Бессарабии  советскими войсками в июне-июле 1940 г. Систему просто скопировали с тогдашнего административно-территориального устройства. В маленькой республике были три ступени подчинения: волостная (с ноября 1940 г. – районная), уездная и республиканская. Сложная система функционирования прокуратуры была обусловлена существовавшей в то время строжайшей централизацией всех ветвей власти.

            Согласно принятому еще в 1922 г. Положению об органах прокуратуры основной ее функцией считался надзор за соблюдением законности ведомствами и организациями. Этим занимались отделы: исправительный (отдел  надзора за соблюдением законности в местах лишения свободы), МВД и госбезопасности (отдел по надзору за соблюдением законности в этих органах); отдельно существовали также отделы надзора за следствием; надзора за рассмотрением уголовных и гражданских дел; по делам несовершеннолетних. Прокуратура также исполняла функции судебного и общего надзора. Последняя в деятельности была ключевой, дававшей право на соблюдение законности  в работе министерств и ведомств, позволявшей вносить протесты на наказания или возбуждать уголовные дела.

            Для учреждения со столь широкими и многочисленными функциями нужен был руководитель с широким кругозором и большим опытом работы. Союзное руководство решило, однако, на первых порах, поставить во главе прокуратуры МССР кого-либо из руководства прокуратуры бывшей МАССР.  И эту должность  занял бывший зам.Прокурора МАССР – Сергей Бондарчук.

            Людей, знавших Бондарчука лично, разыскать нам не удалось. Нет в архивах Генеральной Прокуратуры Молдовы и его личного дела.  Судя по некоторым сохранившимся документам, Сергей Онуфриевич был человеком прагматичным, целеустремленным, расчетливым и излишне жестоким. При нем Прокуратура развернула борьбу с противниками Советской власти, которых называли «кулаками», «террористами», «провокаторами», «националистами». Противников национализации собственности арестовывали, ссылали, расстреливали, пытаясь приучить население к новым порядкам. Их приравнивали к обычным уголовным преступникам. Поэтому часто, обращаясь к тем временам, отделить подлинных уголовников от тех, кто причислялся к ним по политическим мотивам.

            Вскоре после начала войны Бондарчук стал жертвой развязанных им репрессий. Уже в первые ее месяцы он попал в плен к наступавшим немецко-румынским войскам. Последние без труда установили  личность Бондарчука, прежнюю должность, а также выявили документы, свидетельствовавшие о его непосредственной причастности к репрессиям. На основании этих материалов он был осужден и расстрелян.   

           

1944-1946:

Второго прокурора МССР сняли с работы за то, что не мог навести порядок

            После войны восстановление прокуратуры в МССР из-за острейшей нехватки профессионалов шло тяжело. Если партийных и советских работников в большом количестве присылали из различных регионов бывшего СССР, то юристов не хватало везде. Будущих сотрудников прокуратуры приходилось подбирать из числа демобилизованных воинов и учить юридическому ликбезу на краткосрочных курсах и в кишиневском филиале Всесоюзного Юридического Заочного Института (т.н. ВЮЗИ). Не было особого выбора и при назначении прокурора республики.

            Федосий Донченко, прокурор с более чем 20-летним стажем, работал в Черниговской области, был последним прокурором МАССР (1939-1940 гг.), первым заместителем прокурора МССР (1940-1941), а в 1941 г. несколько месяцев работал прокурором Крымской АССР. На этих должностях он хорошо себя зарекомендовал и был переведен с повышением в центральный аппарат. В 1942-1944 гг. он работал прокурором уголовно-судебного отдела Прокуратуры СССР.

            Районные и уездные прокуратуры тогда часто ютились в ветхих, продуваемых всеми ветрами помещениях, где продолжительные перебои с водоснабжением, подачей электричества и отопления были обычным делом. Приходилось экономить на чернилах и составлять документы и письма очень сжато. Не было бумаги – писали на оборотных сторонах документов румынских и даже царских времен. Зимой чернила замерзали и чернильницы приходилось согревать руками или дыханием.

            Несмотря на это, Донченко удалось организовать четкую работу органов прокуратуры. Коллеги считали его грамотным, практичным администратором, не терпевшим многословия и всегда сохранявшим дистанцию между собой и подчиненными. Донченко много сделал для повышения уровня образования прокурорских работников, проводил стажировки, учебные семинары и конференции. Работники центрального аппарата часто выезжали в районы для консультаций.

            Брали тогда в прокуратуру лиц не моложе 24-25 лет, с образованием не менее 7 классов. Претендент должен был подтвердить тот факт, что он не был на оккупированной территории. Желательным (но не обязательным) также считалось знание румынского языка. Характерными для первого послевоенного десятилетия были спецпроверки на лояльность и «моральную чистоплотность». По этим критериям прокуратуру чистили от лиц, «не заслуживающих политического доверия», «морально разложившихся», допускавших незаконные обыски и аресты. Тем не менее прокуратуре постоянно приходилось отбиваться от обвинений всесильного МГБ в том, что в ее недрах «свили гнезда» разного рода антисоветчики. В архивах сохранилось не одно возмущенное обращение руководства прокуратуры в ЦК КП (б) М с требованием оградить ее от необоснованных подозрений спецслужб.

            При Донченко вновь стала набирать ход кампания по борьбе с «кулачеством». Он открыто принял сторону радикалов в руководстве республики. Если более либерально настроенные секретари райкомов и горкомов партии  предлагали рассматривать дела «кулаков» и «саботажников» в районных судах, то Донченко на V пленуме ЦК КП (б)М в мае 1945 г. потребовал, чтобы их дела рассматривались только военными трибуналами, где наказания были гораздо строже.  В то же время прокуратура боролась и с самоуправством местных партийных чиновников, требуя арестов и уголовных наказаний для виновных.

            При Донченко начались первые антисоветские выступления. Таково, например, «дело Стародуба», возглавлявшего связанную с бандеровцами группу из 9 человек в Липнинском лесхозе Окницкого района в апреле-мае 1945 г. Члены группы еще легко отделались – так, сам Стародуб получил 5 лет.

            Преступность при Донченко удалось быстро взять под контроль. Ее уровень стабилизировался на отметке 17000-19000 преступлений в год, а после Донченко постепенно снижался. Кишинев Постановлением СНК СССР №1667 от 10 сентября 1940 г. был отнесен к режимным городам II категории, в которых не имели права проживать лица, осужденные по различным статьям Уголовного Кодекса Украины, применявшегося в Молдове вплоть до 1961 г: 58 (контрреволюционные преступления), 59-3 (бандитизм), 74 (хулиганство при двух судимостях), 107 (спекуляция),  193-24 (шпионаж), по печально известному закону от 7 августа 1932 г. о борьбе с хищениями социалистической собственности, получившим в народе мрачные прозвища «указ семь-восемь» и «указ о трех колосках». Под подозрение подпадали и подлежали удалению из города все вернувшиеся из Румынии.

            Тем не менее во второй половине 1945 г. Кишинев и другие города Молдовы захлестнула волна преступности. В годы войны укрепились банды, в которые входили мародеры и спекулянты, репатрианты из Германии. Ночами по Кишиневу опасно было ходить: прохожих грабили, раздевали догола, избивали,  могли и убить. Жертвами бандитских нападений становились даже сотрудники аппарата правительства республики.  В ноябре 1945 г. Донченко и наркома внутренних дел Маркеева  вызвали на заседание Бюро ЦК КП (б)М и подвергли их работу уничтожающей критике. Было решено принять чрезвычайные меры по наведению порядка в столице.

            После этой истории руководство республики во главе с Н.Салогором сочло, что Донченко недостаточно решителен и тверд и стало добиваться его отставки. Генеральный Прокурор СССР Константин Горшенин, разделявший это мнение, дал согласие на его смещение. В конце 1945 г. Донченко сняли и перевели на Украину. Его обязанности временно исполнял один из замов, Гончаров. В январе 1946 г. новым прокурором МССР был назначен Симон Колесник.

 1946-1949:

Как Симон Колесник боролся с людоедством

            Как и его предшественники, Симон Львович также работал в органах прокуратуры МАССР и дорос до должности прокурора Балты. С началом войны Колесник ушел на фронт, где занял пост военного прокурора. Став прокурором республики, Колесник окончательно навел порядок, существенно способствовав ликвидации послевоенного всплеска преступности.

            Он старался найти общий язык с людьми, исключить в общении с подчиненными психологическое давление, чем очень располагал к себе. При этом был достаточно требовательным, и больше к сотрудникам центрального аппарата, чем к работникам периферийных подразделений.

            Во время денежной реформы декабря 1947 г. прокуратура выявила множество случаев спекуляции при обмене денег со стороны высокопоставленных партийных и советских чиновников, но в большинстве случаев довести дело до суда не удалось. Как и по делам о многочисленных фактах вымогательства денег при подписке на госзайм.

            Велась активная борьба с нарушителями Указа от 26 июня 1940 г., предусматривавшего уголовную ответственность за прогул или самовольный уход с работы. Только в 1946 г. было выявлено и осуждено 3207 прогульщиков и дезертиров. Большие затруднения возникли в работе прокуратуры и в связи с тем, что многие жители Молдовы, насильственно рекрутированные на предприятия оборонной промышленности и угольные шахты Донбасса, бежали обратно в родные края. Рекруты не хотели жить в холодных бараках тюремного типа, голодать и получать за тяжелейший труд гроши. Прокуратура не могла справиться с таким количеством дезертиров (только за январь 1946 г. и только по одному, Бельцкому уезду, насчитывалось до 1500 беженцев!). «Государственных преступников» негде было содержать, нечем было кормить, да и невозможно было расследовать сразу такое огромное количество дел. Поэтому большую часть арестованных просто отпускали.

            Хотя и с трудом, но уже в первой половине 1946 г. прокуратуре, МВД и войскам Кишиневского гарнизона удалось подавить всплеск бандитизма. Не обошлось без серьезных инцидентов.  В феврале 1947 г. бандиты ворвались в дом прокурора Кишинева Бугаева и под дулом пистолета зверски избили его. Бугаев ранил одного из преступников, но остальным удалось скрыться. Уровень преступности был тогда так высок, что жители Кишинева написали даже письмо М.Калинину с требованием принять меры.

            Во время голода 1946-47 гг. жулики и спекулянты всех мастей наводнили Молдову фальсифицированными продуктами. Один из таких случаев получил широкую огласку: в ноябре 1946 г. некачественной водкой отравились семеро крестьян сел Зымбрень и Мэлэешть района Хынчешть, пятеро умерли. МВД и прокуратура провели совместный рейд по поимке преступников.  Одним из самых страшных рецидивов голода было людоедство, которое по указанию Генеральной Прокуратуры СССР приравнивалось к бандитизму. Такие дела выделялись в отдельное производство, рассматривались на закрытых судебных заседаниях при МВД СССР и МССР. К марту 1947 г. расследовались 8 дел о каннибализме. По трем рассмотренным два человека были расстреляны, а в третьем случае преступница, беременная на 8-м месяце, получила 10 лет.

            Потоком поступали из прокуратуры и сведения о колоссальных махинациях при  подготовке к выборам. Избирательные участки помещались в совершенно непригодных для этого зданиях, списки кандидатов выдвигались без всякого обсуждения, при составлении списков избирателей пропускались целые дома, фамилии избирателей искажались, в списки избирателей для искусственного увеличения числа проголосовавших «за» включали лиц без гражданства, несовершеннолетних и даже покойников. Если же голосовавших «против» было чересчур много, бюллетени выкрадывались. Как правило, местные власти запрещали прокурорам вмешиваться в это.

            Отдельно стоит сказать о борьбе прокуратуры с «кулачеством» и сопротивлением насильственной коллективизации, саботажем хлебозаготовок со стороны нищих крестьян, не желавших обрекать себя на голодную смерть. Только в 1947-48 гг. за «саботаж» было привлечено более 250 «кулаков», стандартной мерой наказания для которых были 8-10 лет ИТЛ с последующей после отбытия наказания высылкой. Судьи, которые позволяли себе осуждать «саботажников» на 1-3 года тюрьмы, подвергались дисциплинарным взысканиям. Чтобы увеличить масштабы репрессий против «кулаков», Колесник настаивал на скорейшем составлении списков таких хозяйств. Суровые меры, принятые против «кулачества» вызвали ответную реакцию с их стороны. Участились случаи устных и письменных угроз прокурорам, а в сентябре 1948 г. неизвестные сожгли здание Рыбницкой прокуратуры.

            Последней крупной акцией, в которой прокуратура приняла участие при Колеснике, были массовые высылки 6-7 июля 1949 г. из Молдовы. Сотрудники прокуратуры участвовали в задержаниях и арестах «лиц, подлежащих высылке», а ее руководство детально информировало ЦК КП (б)М о ее ходе и всех случившихся при этом «эксцессах» - т.е. сопротивлению этому насилию (бегство в леса, драки, перестрелки) – как о преступлениях в ходе выселения со стороны «кулаков». Почти никто из участвовавших в этом преступлении в Молдове ответственности так никогда и не понес.

            Уже со второй половины 1948 г. на Колесника стали собирать «компромат». Как сообщал зав.оргинструкторским отделом ЦК КП (б)М Михаил Щелоков первому секретарю ЦК КП (б)М Николаю Ковалю в июле 1948 г., число нарушений соцзаконности работниками МВД, МГБ и прокуратуры не только не сокращается, но и растет, имеются сотни случаев избиений, незаконных арестов, которые порой длились по 3-4 месяца даже без последующих извинений (до 15 % всех арестованных).

            В ЦК КП (б)М стала поступать информация и о состоянии дел в центральном аппарате прокуратуры.  Колесник был обвинен секретарем Кишиневского  горкома партии М.Мальцевым в том, что он умышленно тормозит выселение из города взяточников, но при этом безосновательно выселяет семьи ответственных работников, ничем себя не запятнавших; в допущении семейственности в прокуратуре (прокурор по гражданско-судебному надзору Бройде была замужем за заместителем прокурора республики Гончаровым); в несерьезном подборе кадров (прокурор Кишинева Алмазов – хам и алкоголик) и т.д.

            Последней каплей стало скандальное дело о хищении спирта на Бриченском спиртзаводе, в котором оказалось замешано все руководство района: все секретари райкома, председатель райисполкома, начальник райотдела МВД и районный прокурор. Ущерб составил около 500 000 рублей. Эта теплая компания устраивала по вечерам шумные застолья прямо в здании райкома. Чтобы погасить разгоравшийся скандал, Бюро ЦК пошло на беспрецедентный шаг: своим решением от 25 августа 1949 г. распустило Бриченский райком партии  и поручило созыв его нового состава местному райпартсобранию. Почти одновременно в Кишинев пришло сообщение от Генерального Прокурора СССР Геннадия Сафонова, в котором он сообщал Бюро ЦК о сделанном им представлении в ЦК ВКП (б) о снятии Колесника с его должности.

            В сентябре 1949 г. Колесник был уволен. Он долго работал уполномоченным по делам религиозных культов при Совете Министров МССР. Семьи у него не было, и в 1960-е гг., выйдя на пенсию, Колесник вновь подался в прокуратуру.  Привыкнув к одиночеству, он старался быть сдержаннее в рассказах о своей прошлой деятельности. Умер Симон Колесник в 1973 г. и был похоронен на Армянском кладбище в Кишиневе. Хоронить его пришел весь центральный аппарат республиканской прокуратуры.

1949-1953:

Григорий Осипов: прокурор-журналист

            Осипов начинал свою карьеру как журналист, достигнув вскоре должности редактора журнала. Незаурядные способности проявил он и на прокурорской работе, из новичка быстро превратившись в профессионала.

            К моменту перевода в Молдову Осипову было 42 года, он уже почти десять лет был прокурором Горьковской (ныне Нижегородской) области России. Бывшие коллеги Осипова оценивали его как исключительно грамотного и знающего руководителя. От своих предшественников даже в те, сталинские времена, он особо отличался повышенной требовательностью. При нем еще решительнее велась борьба с нарушениями законности, повысилась и оперативность реагирования на преступления.

            Энергичный и деловой, Осипов с большим вниманием относился к подчиненным и даже считал нужным при необходимости материально помогать им из средств прокуратуры. Характерный штрих: будучи государственным советником юстиции III ранга, он никогда не ходил в служебной форме, считая ее проявлением ненужной официальности в отношениях с коллегами. Было немало таких, кто побаивался Осипова, но все относились к нему с одинаковым уважением.

            Осипов одним из первых со всей остротой поставил вопрос об открытии в Кишиневе юридического факультета с целью подготовки национальных кадров юристов для подготовки к работе в прокуратуре: в этой системе из 55 человек молдавской национальности лишь 3 имели высшее юридическое образование. Но попытка создать юрфак успехом не увенчалась. Заведующие отделами науки и вузов (Волков) и административным (Корольков) ЦК КП (б)М  отвергли эту инициативу, сообщив в справке для первого секретаря ЦК КПМ Дмитрия Гладкого, что острой нужды в прокурорских кадрах республика не ощущает, а юристов высшей квалификации из числа молдаван можно готовить и в вузах Москвы и Ленинграда. В итоге юридический факультет появился в составе КГУ лишь в 1959 г.

            Осипов выдвинул еще одну важную для деятельности прокуратуры идею: ввести в практику деятельности изучение причин совершения уголовных преступлений и их профилактику.  Результаты ее реализации не замедлили сказаться. Если при Колеснике в 1947-1949 гг. число уголовных проявлений сократилось с 15 000 до 11 000 в год, то при Осипове в 1949-1953 гг. – с 11 000 до 7 000 с тенденцией к дальнейшему сокращению.

            Отношения прокуратуры с партийными органами и коллегами из других правоохранительных структур далеко не всегда были гладкими. Так, на III съезде КП (б)М (30 марта – 1 апреля 1951 г.) Осипову пришлось опровергать заявление секретаря Красноармейского райкома Кишинева Михайлова о том, что прокуратура самоуправно арестовывает неугодных коммунистов без согласования по партийной линии и заявить, что все подобные случаи согласовываются с ЦК КП (б)М, а единичные казусы подобного рода строго наказываются. При Осипове прокуратура неоднократно требовала от Минюста ужесточить подход к вынесению наказаний и «стандартизировать» их, «а то получается, что одни суды строго карают, а другие освобождают за одни и те же преступления» и добивалась от МВД ускорения розыска преступников.

            При Осипове усилилась борьба с национально-освободительным движением. В 1950 г. была разгромлена крупная антисоветская группировка «Лучники Штефана чел Маре» во главе с Филимоном Бодю, сам он был убит в перестрелке. 17 выявленных членов организации получили за многочисленные теракты против партийного и советского актива по 25 лет тюрьмы (в том числе жена Бодю Олимпиада). В 1956 г. срок им был снижен до 10 лет.  Среди других ликвидированных при нем патриотических организаций были «Черная армия смерти» (ее лидеров Т.Кошкодана и И.Борща расстреляли в апреле 1951 г.), Партия свободы, Аграрно-Демократическая партия и другие группировки. Часть их членов не реабилитирована и по сей день. Строгих наказаний требовал Осипов и для оживившихся в 1951-1952 гг. иеговистов.

            Несмотря на то, что при Осипове деятельность прокуратуры заметно активизировалась, она все равно иногда становилась объектом критики ЦК КП (б)М за волокиту в рассмотрении дел и «либерализм» при вынесении наказаний. Никаких серьезных последствий для Осипова это не имело, поскольку республиканские прокуроры назначались и снимались с работы вплоть до распада СССР только по указанию Генерального Прокурора СССР.

            Смерть Сталина вызвала немедленную реакцию в прокуратуре. Молдову посетил «для ознакомления с обстановкой» один из заместителей Генерального Прокурора СССР, который дал установку «сидеть на местах и ждать дальнейших указаний». Через неделю из Москвы пришла новая команда: «считать предыдущее указание ошибкой». В системе прокуратуры начались крупные кадровые перемещения. Последний сталинский Генеральный Прокурор Геннадий Сафонов был в 1953 г. уволен и заменен Романом Руденко (в прошлом обвинителем от СССР на Нюрнбергском процессе), занимавшим этот пост бессменно целую эпоху, вплоть до своей смерти в 1981 г. Он был одним из немногих Генеральных Прокуроров СССР, носивших высшее прокурорское звание советских лет – действительный государственный советник юстиции, что соответствовало генералу армии.

            В июне 1953 г. Осипов был снят с должности и отозван на работу в Прокуратуру СССР. Ему предъявили целый букет обвинений: от фальсификации государственной отчетности и создания атмосферы парадности в работе до нежелания разворачивать критику и самокритику и отрыв от партийных органов. Его место занял бывший первый секретарь Конгазского райкома КП (б)М, а в 1952-1953 гг. – председатель Верховного Суда МССР молдаванин Аким Казанир.

1953-1970:

Аким Казанир – прокурор, при котором преступность снизилась до самой низкой отметки за всю историю советской Молдовы

            При назначении Казанира Прокуратуре СССР пришлось сделать выбор между ним и бывшим первым заместителем Григория Осипова Федором Албу. Решающую роль сыграло то, что Албу не знал румынского языка. Что, впрочем, не помешало его назначению на должность министра юстиции Молдовы.

            Новый прокурор, поднявшийся на гребне инициированной Берией волны «коренизации» кадров, не был профессионалом: его опыт прокурорской работы ограничивался еще довоенным временем, когда он работал помощником районного прокурора. Однако Казанир добросовестно старался освоиться и оставил по себе память как о порядочном и отзывчивом человеке. В то же время сыграть на этих его качествах никому не удавалось.

            При Казанире в 1955 г. было принято новое Положение о прокурорском надзоре в СССР.  Сохранился весь набор контролирующих функций прокуратуры и 10 классных чинов, существовавших вплоть до распада СССР: 3 класса юристов – юрист I класса соответствовал капитану в армии, его носили обычно прокуроры районов; младший советник юстиции, советник юстиции, старший советник юстиции; советниками юстиции (соответствовало подполковнику) обычно были прокуроры Бэлць, Бендер, Тирасполя, старшим советником юстиции (полковником) был обычно прокурор Кишинева. Затем следовали 3 класса государственных советников юстиции. Звание госсоветника юстиции III класса имели первые прокуроры республики (Бондарчук, Донченко, Колесник, Осипов). Все последующие Прокуроры МССР (Казанир, Чебан, Демиденко) получили звание государственного советника юстиции II класса (генерал-лейтенанта). Звание государственного советника юстиции I класса обычно имел прокурор Украины. Прокуроры СССР обычно имели чин действительного советника юстиции, соответствовавший генералу армии.

            При Казанире были приняты Уголовный (1961 г.) и  Гражданский (1964 г.) кодексы, которыми Прокуратура руководствовалась вплоть до начала XXI века, хотя и со значительными изменениями (до этого в Молдове действовали соответствующие кодексы Украины).  

            В первые годы прокурорства Казанира преступность достигла самой низкой отметки за всю историю советской Молдовы: в 1953 г. было совершено немногим более 6000 преступлений, а в 1954-1956 гг. – 7000-7500. Место квартирных краж и бандитизма стали занимать «хищения социалистической собственности», особенно колхозного имущества. Но с 1956 г. начался некоторый рост особо опасных преступлений.

Начало карьеры Казанира было отмечено «делом Чутака», возглавлявшим в 1949-1954 гг. одну из крупных антисоветских группировок. На протяжении 5 лет «молдавский гайдук» оставался неуловимым и в ответ на аресты участников его группы умудрялся расширять ее и организовывать серии терактов. Чутак и некоторые члены его организации были арестованы только в мае 1954 г.

С 1959 г. усилились гонения на религию. Скандальную общесоюзную известность получило «дело Лисника». Этот колхозник села Барабой Рышканского района в начале 1961 г. принимал активное участие в закрытии местной церкви. Верующие обвинили Лисника в соучастии в зверском избиении священника и псаломщика, умерших от побоев (это обвинение не было доказано). 15 октября 1961 г. он был убит. По приговору суда убийцы Лисника были расстреляны, соучастники получили от 8 до 15 лет тюрьмы. Всего по этому делу было осуждено около 20 человек.

Большую роль сыграла прокуратура в деле реабилитации незаконно репрессированных. В Молдове этот процесс шел в два этапа: с мая 1954 г.(когда была создана комиссия по рассмотрению апелляций осужденных) до 1956 г. – в этот период в основном смягчали наказания, но не отменяли их; и 1956-1959/1961 гг., когда начались массовые реабилитации и освобождения более 15 000 высланных из республики семей. В 1959 г. Прокуратура, КГБ и МВД просили ЦК КПМ разрешить вернувшимся ссыльным постоянное проживание в республике. Такое разрешение в конце концов было получено, но изъятое имущество не было возвращено.

Первая половина 1960-х гг. была отмечена новым приоритетом в работе Прокуратуры – усилением борьбы с тунеядцами и «ведущими антисоветский образ жизни». Для этих лиц стали ужесточаться меры уголовных наказаний. Казанир одним из первых в Молдове стал докладывать в ЦК КПМ о назревающем социальном недовольстве: в частности, он сообщал Бодюлу, что во второй половине 1950-х гг. реальная зарплата рабочих и служащих стала снижаться, при постоянном росте цен на рынках. Это, справедливо заключал Казанир, создаст почву для роста преступности. Его прогноз полностью оправдался. Произведенные Хрущевым в 1961-1962 гг.  обмен денег и повышение цен на мясные и молочные продукты привели к резкому росту спекуляций и хищений. Число преступлений выросло примерно в полтора раза и достигло 10 000 – 12 000 в год.

Это были приметы начавшегося медленного спада темпов экономического развития (с ежегодных 10-15% в 1944/1945-1959 гг.) до 6-8% в начале 1960-х гг. с последующим снижением в 1960-е – 1970-е гг.). Экономические реформы, начатые Хрущевым и продолженные в первые годы брежневского правления, не дали результатов. Руководство СССР перешло к крупномасштабной продаже нефтяных и газовых ресурсов страны за рубеж. «Нефтедоллары» создали иллюзию экономической стабильности, а в сочетании со скоординированной работой МВД, КГБ и Прокуратуры сбили вал преступности. Во второй половине 1960-х гг. ее уровень стабилизировался на отметке 10 000 – 12 000 преступлений в год. Этот результат можно считать главным достижением второй половины прокурорства Казанира. Для сравнения: в конце 1990-х- начале 2000-х годов в республике совершалось в среднем 50 000 – 60 000 преступлений в год.

В 1970 г. Аким Казанир ушел на пенсию в звании государственного советника юстиции II класса. Умер он в 1998 г.

1970-1986:

Иван Чебан – самый «эпохальный» прокурор

            Новый прокурор Молдовы оказался первым из прокуроров республики, кто имел опыт работы в органах государственной безопасности (работников прокуратуры обычно направляли затем на работу в Министерство юстиции), где работал помощником Председателя КГБ по кадрам и заместителем Председателя КГБ (при Савченко и Чвертко). Он стал первым из прокуроров Молдовы, который имел в обоих этих ведомствах высокие звания: в прокуратуре – государственный советник юстиции  II класса, в госбезопасности – подполковник, с 1992 г. – полковник). Имел Иван Иванович немалый опыт работы и в ЦК КПМ – в отделе административных, торговых и финансовых органов курировал Министерство юстиции, МВД и прокуратуру.

            В Прокуратуре МССР Чебан начинал с должности помощника прокурора Бэлцкого уезда. В 1953 г. он стал прокурором Ниспоренского района и проработал на этой должности несколько лет. Возвратившись спустя десятилетие в органы прокуратуры, он по праву оставил самый яркий и незабываемый след в памяти коллег.

            В общении нередко жесткий и резкий, Чебан умел производить впечатление простого и общительного человека. Он снискал глубокое уважение умением быстро и компетентно решать любые вопросы. При этом Иван Иванович не любил сидеть за составлением документов, перепоручая это дело подчиненным, а сам занимался проверкой работы различных отделов, вызывая «на ковер» их руководителей с отчетами о деятельности. Особенно придирчиво Чебан требовал знания деталей, вплоть до биографии преступника. Если же замечал, что подчиненный «плавает» в задаваемых вопросах, устраивал ему продолжительный разнос. Это не означало увольнения: перемен в кадровом составе Чебан очень не любил и, прежде чем кого-то все же уволить, долго взвешивал, как и где можно еще его использовать. Поэтому прокуроры чувствовали твердую уверенность в завтрашнем дне. При Чебане в 1979 г. был принят Закон о Прокуратуре СССР, что придало этому органу еще больше стабильности.

            Чебан много ездил по Молдове, лично проверяя жалобы на прокуроров. Если «компромат» скапливался значительный, приезжал в район вместе с заведующим отделом административных органов  ЦК КПМ Михаилом Дьеуром. Поскольку наиболее частыми у Прокуратуры были трения с местными райкомами и жалобы на работу органов прокуратуры поступали нередко именно оттуда, Чебан вникал во взаимоотношения прокурора района с местным партийным руководством, и если виноватым оказывался секретарь райкома, упорно добивался его снятия. Чаще всего, благодаря большому авторитету Чебана в глазах Генерального Прокурора СССР Романа Руденко, его преемника в 1981-1988 гг. Александра Рекункова, а также республиканского партийного руководства, это ему удавалось. Чебана уважали и побаивались не только в Прокуратуре: недоброжелатели даже добились в ноябре 1968 г. принятия решения Бюро ЦК КПМ о вынесении ему взыскания за венчание в церкви и работу зав.складом общины в годы войны.

            Наиболее крупным делом первой половины прокурорства Чебана было «дело Манделя». Заведующий магазином на въезде в Кишинев, Мандель наладил связи во властных структурах республики, расплачиваясь за оказанные услуги продуктами. По делу проходило несколько десятков человек, расследование контролировал лично Генеральный Прокурор СССР Роман Руденко. Дело обретало большой размах. Покончил с собой один из заместителей Председателя Верховного Суда МССР. Начали выявляться связи ответственных работников милиции и прокуратуры с арестованными. На скамью подсудимых сели и работники прокуратуры.

В целом, однако, оперативная обстановка при Чебане оставалась стабильной до самого конца его руководства Прокуратурой Молдовы. Наиболее опасными очагами преступности считались Кэлэрашский, Унгенский, Флорештский, Комратский районы, а также Кишинев, Тирасполь, Бендеры, Бэлць.  «Несложными» - Бриченский, Леовский, Теленештский районы. Но с началом перестройки закончилось и это благополучие.

В 1984 г. вторым секретарем ЦК КПМ вместо Николая Меренищева был назначен Виктор Смирнов, ранее работавший заведующим сектором республик Средней Азии Организационного отдела ЦК КПСС. Его ближайшим помощником стал бывший работник того же отдела Геннадий Шипилов, ранее курировавший в ЦК КПСС Молдову. В республике началась кадровая чехарда, потоком шли смещения с должностей по самым мелким поводам. Освободившиеся вакансии занимали выдвиженцы Виктора Ильича.  Он целенаправленно посылал на работу в молдоязычные районы руководителями русских или украинцев, либо, напротив, в русскоязычные районы – молдаван. Власть рано или поздно вступала в конфликт с населением, сеялись семена будущего межнационального раскола, особенно в Приднестровье, куда Смирнов в основном направлял молдаван. Именно Виктору Смирнову мы обязаны приглашением на работу в Молдову его однофамильца Игоря Смирнова, выгнанного с работы в Новой Каховке (Украина) за крупные злоупотребления и едва не попавшего за них в тюрьму.

Жесткий и конфликтный, Виктор Смирнов активно участвовал в сотворении «узбекского дела», которое вели следователи Прокуратуры СССР по важнейшим делам Тельман Гдлян и Николай Иванов. При нем состоялся процесс по делу Василе Вышку, бывшего заместителя Председателя Совета Министров МССР. Он был обвинен во взяточничестве и распространении антисоветских материалов. Сам Вышку и по сей день не признает своей вины, полагая  эти обвинения клеветническими. После освобождения из колонии №13 в Нижнем Тагиле он излагал в прессе свою версию случившегося. Однако доказать свою невиновность ему не удалось. Приговор остается в силе и сегодня,  а работники Генеральной Прокуратуры Молдовы разделяют мнение о его виновности, считая обвинения в его адрес полностью доказанными  и относятся негативно к его позиции, видя в ней только попытку самооправдания.   

В своих кадровых чистках Виктор Смирнов счел необходимым взяться и за Прокуратуру республики, но встретил решительный отпор Чебана и стал жестко добиваться смещения последнего. В конце 1986 г. Иван Чебан был вынужден уйти в отставку. В 1990-1998 гг. он жил в Слободзее, опасаясь неприятностей для себя со стороны крайне правых в Кишиневе, а затем все же вернулся в столицу. Иван Иванович давно страдал болезнью почек, с годами ему стало трудно передвигаться. Но, верный устоявшейся привычке, он еще многие годы выходил на прогулку в центральный парк Кишинева. Умер Иван Чебан в 2006 г.  Его главной заслугой перед нашей страной стала подготовка большой плеяды патриотов-государственников, всегда исходивших из требований закона.

Виктора Смирнова в 1988 г. сняли с работы второго секретаря ЦК КПМ, позже привлекли к уголовной ответственности за участие в создании «узбекского дела» и арестовали. Затем освободили и реабилитировали. Спустя полгода после освобождения он умер от инфаркта.

1986-1990:

Николай Демиденко – прокурор эпохи перестройки 

            Перед назначением на должность Прокурора Молдовы Николай Демиденко прошел карьерную лестницу прокуратуры. С отличием окончив юридический факультет КГУ, он работал следователем в Теленештском районе, прокурором Унгенской межрайонной прокуратуры, начальником отдела общего надзора Прокуратуры МССР, и, наконец, начальником одного из отделов Управления общего надзора Прокуратуры СССР. Везде он проявлял себя исполнительным и способным работником. Прокурором Молдовы он был назначен после телефонного разговора Чебана и Рекункова.

            Сотрудники прокуратуры считают Демиденко высокопрофессиональным специалистом.  Как руководитель, он был человеком справедливым, всегда стремился знать нужды, семейные и личные дела подчиненных. При решении важных вопросов всегда выспрашивал, кто что думает, причем мог по достоинству оценить чужое мнение и согласиться с ним, если оно было обоснованным. О своих собственных планах особо распространяться не любил, если что-то его близко задевало, становился скрытным. Демиденко владел искусством эпистолярного жанра, умел составлять официальные документы и сам их корректировал.

            Демиденко требовал строгого соблюдения дисциплины, но был в этом мягче Чебана, хотя и прошел его школу. У предшественника он научился придирчиво, всесторонне изучать получаемую информацию, особенно по кадровым вопросам. Демиденко тщательно подмечал все особенности работы прокуроров на местах, их личные черты для возможных кадровых перемещений и нередко производил кадровую «перетряску», из-за чего прокуроры порой теряли почву под ногами.

            Став прокурором республики, Демиденко постарался сконцентрировать работу Прокуратуры на двух основных направлениях: охране прав человека и защите государственной собственности. Для активизации работы прокуратуры он произвел серьезные структурные перестановки, предварительно все согласовывая с Прокуратурой СССР. Демиденко с пониманием воспринял перестроечные процессы и способствовал большей гласности в работе прокуратуры.

            Несмотря на большое трудолюбие, хорошее знание специфики прокурорской работы и умение общаться с людьми, Демиденко все же не хватало опыта руководящей работы такого уровня. Ему скорее подходила должность первого заместителя прокурора республики, где он мог бы уточнять, перепроверять и добиваться исполнения указаний сверху, а не прокурора республики, единолично отвечающего за всю работу Прокуратуры. Лично порядочный и умевший располагать к себе людей, Демиденко был гораздо эмоциональнее и импульсивнее предшественника, очень остро реагировал на критику. Это последнее обстоятельство сильно подорвало его авторитет. Когда в одном из номеров еженедельника «Literatura şi Arta» появилась карикатура Думитру Трифана, содержавшая выпад против русскоязычных бюрократов – сторонников кириллицы, Демиденко реагировал очень болезненно и направил в редакцию газеты протест по поводу действий художника. Этот поступок Демиденко вызвал насмешки и неприязнь к нему со стороны деятелей национального движения Молдовы.

            Окончательно Николай Демиденко похоронил себя в их глазах, когда выступил в защиту распадавшегося СССР: он поддерживал некоторые требования левоэкстремистского движения «Unitate-Единство». С этого момента сторонники независимости Молдовы стали требовать отставки Демиденко, которая и состоялась в 1990 г.

            Приказом Генерального Прокурора СССР Николая Трубина Николай Демиденко был переведен на должность прокурора Донецкой области Украины. В дальнейшем он работал в одной из тамошних частных фирм и служил заместителем главы администрации Донецкой области.

1990-1998:

Думитру Постован – прокурор «в стиле Чебана»  

            Преемник Демиденко, Думитру Постован и сегодня вызывает противоречивые суждения у бывших и действующих сотрудников Генеральной Прокуратуры. Есть среди них те, кто считает его человеком, не всегда проявлявшим должную решительность и твердость на занимаемом посту и старавшимся особо не высовываться. Есть другие, считающие Постована, напротив, очень решительным и настойчивым человеком, которому именно эти качества позволили занять столь высокий пост.

            Как бы там ни было, и те, и другие сходятся во мнении о высоком профессионализме Постована. Об этом говорит и его послужной лист. Окончив юридический факультет КГУ, он работал следователем Дондушенской районной прокуратуры, в 1980-1985 гг. был прокурором Флорештского района, а в 1985-1988 гг. – инструктором Отдела административных органов ЦК КПМ. В 1988 г. он вернулся на работу в Прокуратуру МССР, где занял пост первого заместителя Прокурора республики. В 1990 г. он был избран депутатом Верховного Совета Молдовы, но «профессиональным депутатом» стать не успел, так как был назначен Генеральным Прокурором Молдовы.

            Хотя прокурорство Постована пришлось на тяжелейший для любого государства период ломки старых советских и становления новых государственных структур независимой Молдовы, он стремился сохранить складывавшиеся десятилетиями традиции молдавской прокуратуры. Он сохранил в силе требования для руководящих кадров – выдвижение их должно было идти только по строгой иерархии, начиная со следователя, чтобы кандидат прошел все ступени карьеры. Сам Постован когда-то выделился именно как лучший следователь.

            Постован стремился сохранить стабильность кадров и боролся со злоупотреблениями среди сотрудников. Он не раз высказывал мысль о том, что в период бедствия для страны работник прокуратуры не должен ничего требовать для себя лично, хотя зарплата у сотрудников была низкая и уже начался отток кадров. Еще будучи в 1988-1990 гг. первым замом Прокурора Молдовы, он вел себя строго, но корректно по отношению к сотрудникам. Став Генеральным Прокурором, поставил задачу резко улучшить работу Прокуратуры и стал добиваться этого крутыми мерами: в стиле Чебана вызывал к себе провинившихся и устраивал им шумные разносы, что вызывало неоднозначное отношение к нему. Постован хорошо разбирался в людях, заботился о своих выдвиженцах, прислушивался к мнению начальников отделов, но последнее слово всегда оставалось за ним. Особое внимание он уделял общенадзорной работе.

            Будучи сельским жителем, Постован не любил город и в начале своей  карьеры добивался перевода в провинциальные структуры. Позже, возглавив прокуратуру Молдовы, он вспоминал о времени, проведенном в селе, как о лучшем в своей жизни. Бывшие коллеги вспоминают о нем как о внутренне очень богатом, поэтическом человеке.

            Среди недостатков Постована отмечают то, что он упустил время для упрочения авторитета прокуратуры, не сумел добиться принятия поправок к Закону о пенсиях, которые бы обеспечивали прокурорским работникам достойную старость, не уделял должного внимания росту благосостояния своих подчиненных и был недостаточно настойчив в защите интересов прокуратуры. Но именно Постовану, однако, удалось добиться введения профессионального праздника – Дня прокуратуры (29 января), который одно время, под предлогом того, что уже существует День юриста, хотели отменить.

            Прокуратура оказалась последней из правоохранительных структур Молдовы, прекратившей существование на Левобережье, если не считать тех сел региона, которые и сегодня находятся под юрисдикцией Молдовы и города Дубэсарь, где полиция существовала еще в 1992 г.

            Радикальные реформы, проводившиеся в системе управления страной, при Постоване обошли стороной Генеральную Прокуратуру. За 8 лет его прокурорства никаких структурных преобразований в Прокуратуре не произошло, если не считать переименования в 1996 г. ряда отделов, осуществленного в рамках подготовки к судебной реформе и принятого в 1992 г. Закона о прокуратуре, сохранившего за ней ее прежние функции. Единственное изменение состояло в замене названия служебных званий – вместо классов были введены ранги.

            Годы  руководства Постованом Генеральной Прокуратурой Молдовы породили у оппозиционно настроенной к нему прессы мнение о том, что он «уникальный приспособленец», обладающий способностью ужиться с кем угодно, от фронтистов до коммунистов. Знающие Постована люди относятся отрицательно к такой характеристике, полагая, что главной причиной нападок на него было упорное нежелание примыкать к какой-либо из враждующих между собой политических группировок.

            Как и Демиденко, Постован остро воспринимал критику в прессе по своему адресу и иногда жаловался коллегам на ее несправедливость. В июле 1998 г. Парламент заслушал отчет Счетной палаты, в котором содержался ряд критических замечаний в адрес Генеральной Прокуратуры. Постована пригласили на это заседание Парламента. Однако он по неизвестным причинам отказался явиться, послав вместо себя своего заместителя, после чего заявил, что не намерен терпеть высказанных обвинений и немедленно покидает свой пост.

            После отставки Постован возглавил Ассоциацию прокуроров Молдовы. В 1999 г. в качестве ее председателя выступил против бригадного генерала Николае Алексея. С 2000 г. он возглавляет Международный арбитражный суд при Торгово-Промышленной Палате Молдовы.    

1998-1999:

Валериу Катанэ – прокурор, чью карьеру оборвали

            Валериу Катанэ был выдвинут на пост Генерального Прокурора с должности прокурора Кишинева в результате компромисса, достигнутого политическими партиями в Парламенте. Недовольные назначением Катанэ на этот пост стали, пользуясь сходством его фамилии с фамилией тогдашнего министра внутренних дел Виктора Катана, уверять, что они родственники и что якобы клан Катанов вознамерился прибрать к рукам правосудие. Пришлось разъяснять, что оба Катана и родились-то в разных концах страны.

            Свою карьеру Валериу Катанэ начинал военным следователем в России. Затем он работал следователем в Сороках, прокурором Леовского, Окницкого районов, начальником отдела по надзору за следствием в органах МВД. В отличие от Постована, по характеру человека взрывного и эмоционального, Катанэ был уравновешенным и спокойным, голос повышать не любил, но мог твердо поставить сотрудника на место. Отличался характером гордым, с развитым чувством собственного достоинства, поэтому старался не идти на компромиссы. Как бывший следователь, уделял больше внимания работе следственного отдела. Эта направленность была в нем сильно развита и поэтому Катанэ не совсем подходил на должность Генерального Прокурора, где всем направлениям следует в идеале уделять равное внимание.

            Катанэ умел работать с документами и внимательно следил за тем, как исполняются его распоряжения. Будучи сам весьма работоспособным, сотрудников оценивал и по этому критерию. Он произвел некоторую чистку персонала. При Катанэ, в соответствии с духом времени, был создан антикоррупционный отдел.

            Служебная карьера Катанэ оборвалась неожиданно быстро. Весной 1999 г. он выступил в Парламенте с речью о результатах борьбы с коррупцией. Выступление вызвало взрыв критики в оппозиционной прессе, которая стала требовать отставки Генерального Прокурора. К критикам в решающий момент присоединились левые и в июле 1999 г. Валериу Катанэ был вынужден подать в отставку. Работники Прокуратуры сожалели об уходе Постована и Катанэ как руководителей, пользовавшихся большим авторитетом.

После отставки Валериу Катанэ работал начальником одного из управлений аппарата Правительства.

1999-2001:

Мирча Юга и эпоха борьбы за влияние на прокуратуру  

            Уже мало кто помнит, что Мирча Юга начинал свою карьеру в Прокуратуре, но затем более двух десятилетий работал судьей, председателем Хынчештского райсуда, судьей Верховного Суда МССР, первым заместителем министра юстиции. Затем Юга был назначен Главным государственным контролером (госконтроль в 1994 г. был преобразован в Счетную палату), а затем вернулся на должность судьи Высшей Судебной Палаты.

            В новой должности Юга получил звание государственного советника юстиции I ранга; в советской табели о рангах это соответствовало генерал-полковнику. Поэтому Постован, Катанэ, Юга и некоторые их преемники по званию выше, чем кто-либо другой в силовых структурах Молдовы -  министр внутренних дел Георгий Папук – генерал-лейтенант, руководители спецслужб Ион Урсу, Тудор Ботнару и бывший министр обороны Ион Косташ – дивизионные генералы, т.е. генерал-майоры, министр обороны Валериу Плешка – полковник запаса.

            Практичный и расчетливый, Юга сумел быстро войти в курс дела на новой для себя должности. Коллеги оценивали его как порядочного и честного человека, несентиментального, холодно-суховатого и скрытного. По их мнению, Юга мог быть вспыльчивым и резким, но при случае умел сгладить конфликт. В общении откровенен, но до конца не раскрывался никогда. От подчиненных требовал четкости в докладах, слушал внимательно, умел признавать свои ошибки. Жестко пресекал нарушения со стороны сотрудников. Стремился не допускать вмешательства других государственных структур в деятельность Прокуратуры и защищал от них подчиненных.

            Еще при Катанэ началась, а при Юге развернулась вовсю кампания в прессе против Прокуратуры. Оппозиция, плохо знакомая с реалиями Запада, одно время даже рассуждала о ненужности такого учреждения, как Прокуратура для Молдовы. Хотя в Италии или Швейцарии, например, Прокуратура не только существует, но и активно действует. Вероятно, поэтому в дальнейшем разговоры о ликвидации прекратились. Однако у Прокуратуры в этот период было отобрано наследие советских лет – надзорная функция. Сторонники сохранения этой функции за прокуратурой считали, что ее изъятие погрузит страну в пучину правового беспредела. Противники надзора Прокуратуры за деятельностью других организаций, в т.ч. силовых ведомств, говорили о том, что ей пришлось заниматься решением вопросов, не относящихся к прокурорской компетенции – например, проверкой осуществления аграрной реформы.

            В феврале 2001 г. состоялись выборы в новый состав Конституционного суда Молдовы. Мирча Юга баллотировался на должность судьи и был избран. В связи с этим он покинул пост Генерального прокурора Молдовы, а на его место вскоре был  избран Василе Русу. Но это уже совсем другая история.

Руслан ШЕВЧЕНКО  


(Материал опубликован под моим псевдонимом "Валерий Лавров" под названием Шестьдесят лет молдавской прокуратуры: страницы истории // Новое время, 2001, 2, 8, 16, 23, 30 марта, 6 апреля.)