С интересом прочитал интервью бывшего второго секретаря ЦК КПМ (14 августа 1984 – 5 ноября 1988 г.) В.Смирнова журналисту Л.Рябкову («КП в Молдове», 10.07.17.). Судя по материалу, ныне 88-летний В.Смирнов, хотя и явно страдает серьезными «провалами памяти», где-то по причине возраста, а где-то намеренно (об этом мы еще скажем ниже), достаточно хорошо помнит время своей работы в Молдове, людей, с которыми работал, и общую обстановку тех лет. Именно поэтому его интервью представляет немалый интерес для тех, кто хочет знать правду о нашем недавнем советском прошлом. Вместе с тем следует учитывать, что В.Смирнов, к которому питают редкостную антипатию и ненависть практически все известные нам работники ЦК КПМ, Совмина, Прокуратуры, Верховного Суда, КГБ, и других органов власти Молдовы тех лет, оставившие воспоминания или с которыми автор этих строк беседовал лично, - не может быть до конца объективным и беспристрастным свидетелем того времени, так как несет ответственность за многочисленные нарушения законности, происшедшие в те годы. Приведем ниже некоторые замечания и нужные уточнения к этому интервью.
1. Журналист Л.Рябков очень тактично обошел вопрос о том, какой именно сектор отдела оргпартработы ЦК КПСС возглавлял до прибытия в Молдову В.Смирнов. Уточним, что речь идет о секторе среднеазиатских республик, который В.Смирнов возглавлял в 1975-1984 гг. и уже поэтому не мог не знать о чудовищных для того времени безобразиях и коррупции, хищениях и приписках на миллиарды рублей, существовавших в том регионе СССР. В том числе за это он и был арестован в январе 1989 года.
2. Не зная, что означал перевод В.Смирнова из Москвы в далекий Кишинев, Л.Рябков спросил В.Смирнова, это было повышением или понижением в должности. Для того времени, как правильно ответил В.Смирнов, это была обычная практика проверки чиновника в одном из регионов. Если он там хорошо себя показывал, то потом его обычно либо делали из второго лица – первым, либо возвращали в Москву с повышением.
3. В.Смирнов старается яростно опровергнуть тот факт, что это он пригласил в Молдову своего однофамильца, будущего лидера приднестровских сепаратистов И.Смирнова, и дал ему, хотя тот и должен был сидеть в тюрьме за многочисленные правонарушения, пост директора завода «Электромаш» (Тирасполь). Главным образом потому, что ему по каким-то причинам не хочется, чтобы читатели знали о его приятельских отношениях с тогдашним первым секретарем Крымского обкома КПУ А.Гиренко, позднее – видным деятелем горбачевской эпохи. Но этот факт подтверждается воспоминаниями ряда молдавских советских руководителей того времени, и скрывать тут нечего.
4. Мы с сомнением относимся к словам В.Смирнова о том, что В.Воронин, и особенно М.Снегур, «хорошо себя зарекомендовали» и потому были выдвинуты В.Смирновым в 1985 г. на посты первого секретаря Бендерского ГК КПМ и секретаря ЦК КПМ по сельскому хозяйству. На В.Воронина еще в 1970-е гг. и позднее поступало очень много жалоб на его диктаторские и подчас оскорбительные методы работы. Работа М.Снегура на посту первого секретаря Единецкого РК КПМ неоднократно подвергалась серьезной критике на Бюро ЦК, не обошлось там и без крупного ЧП на местном комбинате, с человеческими жертвами. Хотя в это же время (в 1982 г.) М.Снегур защитил кандидатскую диссертацию и стал специалистом в области сельского хозяйства, но он такой среди первых секретарей райкомов был не один. Так что были основания для того, чтобы эти двое чиновников не заняли бы столь высоких постов.
5. В.Смирнов утверждал, что назначение русскоговорящих руководителей в молдоязычные районы и наоборот, молдаван – в русскоязычные, носило «избирательный» характер, так как «учитывался какой-то баланс». В действительности, судя по документам Бюро ЦК второй половины 1980-х, «баланс учитывался» как раз ДО прихода В.Смирнова на пост второго секретаря ЦК КПМ, и то далеко не всегда. А с приходом В.Смирнова с ним стали считаться куда реже. В результате назначенные В.Смирновым руководители быстро вступали в конфликт с местным партийным и хозяйственным активом и либо заканчивали свою карьеру, либо их переводили в другие районы, подчас с понижением. Смешно поэтому слышать уверения В.Смирнова о том, что в его действиях якобы «не было политического оттенка». Любой партийный руководитель тех лет хорошо знал, что партийная работа – всегда политическая работа, тем более когда этот руководитель – приезжий, работает в национальной республике и не принадлежит к национальному большинству этой республики.
6. Еще более нелепа ложь В.Смирнова о том, что «нареканий» к его работе не было. Этими сказками В.Смирнов еще может ввести в заблуждение Л.Рябкова и других наших сограждан, незнакомых с документами того времени. Но не нас. Ибо остались документы Пленума ЦК КПМ, состоявшегося 5 ноября 1988 г., Пленум закончился отстранением В.Смирнова от работы с уничижительными формулировками. А еще через два месяца, когда в январе 1989 г. В.Смирнова арестовали, то партхозактив республики подверг его сокрушительным обвинениям. И совсем недаром бывший первый секретарь ЦК КПМ, И.Бодюл, как никто другой знавший тогдашний партхозактив, высказался о В.Смирнове и методах его деятельности в своих мемуарах крайне негативно.
7. Наконец, трудно сказать, о каком «позитиве» говорит В.Смирнов, утверждая, что он якобы стремился оставлять его после себя. Даже тон его агрессивных выступлений на Бюро ЦК, где В.Смирнов постоянно атаковал, зачастую хамовато, приглашенных, показывает совершенно иной настрой, который им тогда владел. Не особо заметны в документах тех лет и его «восхищения» молдавским народом, его искусством и культурой.
Комментариев нет:
Отправить комментарий