Бессарабское подполье

Бессарабское подполье и его судьба

            В советское время очень много писали о деятельности бессарабского коммунистического подполья в период 1918-1940 гг., и о его борьбе за «воссоединение» Правобережья  Днестра с СССР. Меньше писали о том, как участвовали деятели этого подполья в установлении советских органов власти после оккупации Молдовы Советским Союзом 28 июня 1940 г. Еще меньше – о личной судьбе этих людей в 1940-1941 и после 1944 г. И уж вовсе ничего не сообщали о том, почему на долгие десятилетия людей, которые способствовали установлению в крае советского режима, которых, по идее, в советские годы должны были прославлять до небес, сразу же отодвинули от власти, создав подчеркнуто подозрительную атмосферу  вокруг них,  и как будто  вообще забыли о их существовании.

            После Февральской революции 1917 г. молдавские большевики стали быстро активизироваться. Этому способствовал приезд в Россию Ленина и его ближайшего окружения (Зиновьева, Каменева, Троцкого и т.д.), сформировавших вместе с большевиками, находившимися в России (Сталиным, Молотовым и т.д.) штаб, активно готовивший государственный переворот. Вскоре после захвата власти большевиками в октябре-ноябре 1917 г. в Петрограде и Москве большевики бывшей Бессарабской губернии стали создавать координирующие центры. Наиболее крупным из них стал Кишиневский комитет РСДРП (б) во главе с Я.Мелешиным, окончательно сформированный в декабре 1917 г. Влияние его в городе стремительно росло и 1 января 1918 г. большевики даже провозгласили в Кишиневе Советскую власть. Однако управлять городом им удалось всего две недели, и то деля власть со «Sfatul Ţării». Уже 14 января 1918 г., румынские войска, вошедшие в край по просьбе правительства МДР во главе с П.Ерханом, заняли Кишинев. Значительная часть большевиков, оставшихся в городе, была арестована, многие из них расстреляны за антирумынскую пропаганду. Часть большевиков бежала из города, отбиваясь от наступавших румынских частей. В одном из боев был убит и Мелешин. Оставшиеся все же в Бессарабии большевики пытались наладить связи с Москвой, куда к тому времени перебралось ленинское правительство. Вскоре они убедились, что в условиях, когда край контролировался румынскими войсками, а на территории Украины и России шла гражданская война, это практически невозможно. Поэтому задачу упростили. На своей II областной партконференции   (7-11 июля 1919 г.) бессарабские большевики приняли решение подчиниться ЦК КП (б) Украины, но добавили, что высшим руководителем для них остается ЦК РКП (б) в Москве. Несколько придя в себя, уже в 1920 г. они активизировали свою подпольную деятельность, агитируя крестьян поддерживать сельскохозяйственную и национальную политику Советской России. Солдат они убеждали в том, что те служат в армии капиталистического государства – Румынии, и как крестьяне по происхождению должны присоединиться к армии подлинного рабочее-крестьянского государства – Советской России. В июне и августе 1920 г. они организовали крупные рабочие забастовки в Кишиневе. Более того, в начале того же 1920 г. они даже установили связь с румынскими коммунистами, которые тогда еще формально именовались социалистами. Представителями бессарабских большевиков в Румынии были Б.Аснес и М.Дубинский.

            Вся эта деятельность, которая в условиях Румынии носила антигосударственный характер (ведь главным требованием большевиков в Бессарабии был ее отрыв от Румынии и присоединение любым способом к СССР, т.е. враждебному государству), не могла остаться без внимания румынских спецслужб, но борьбу с большевиками им удавалось вести лишь с переменным успехом. В конце 1920 г. значительная часть большевистского подполья была арестована, но последнее очень быстро восстановило свои ряды. Уже в феврале 1921 г. большевики создали свою подпольную типографию и начали издавать свои газеты: «Бессарабский большевик» и «Bolşevicul basarabean». На деньги, поступавшие по линии Коминтерна и советской РКП (б) они создали молодежные организации, а также боевые отряды, перешедшие к террористическим действиям против местных властей. Хотя в январе и июле-августе 1921 г. румынская сигуранца произвела новые аресты, в т.ч. в Кишиневе, деятельность большевиков не только не прекратилась, но даже усилилась. В 1921-1922 гг. на юге Бессарабии большевики создали партизанские отряды, занимавшиеся взрывами железнодорожных путей (участок Сэрата-Аккерман) и убийствами местных чиновников (Шабо, Турлаки, Аккерман и др.). Стали формироваться и сельские парторганизации (Олонешть, Кубей и др.).

            Однако бессарабские коммунисты  чувствовали необходимость поддержки со стороны. Чтобы укрепить свое положение, в марте 1921 г., с согласия ЦК РКП (б), они приняли участие в совместной конференции большевиков Румынии, Бессарабии и Буковины. В мае 1921 г. Социалистическая партия Румынии переименовалась в Коммунистическую и вступила в Коминтерн. Спустя год, в августе 1922 г., также с согласия ЦК РКП (б) большевики Бессарабии официально вошли в состав Румынской компартии. В 1922-1924 гг. они продолжали заниматься агитацией среди рабочих и крестьян, организовывая, как это признают и официальные советские источники, их на восстания (Измаил, Олонешты, Бендеры). В это время в их деятельности начался и новый этап – они стали вовлекать рабочих в профсоюзы, одновременно пытаясь захватить руководство последними в свои руки (в 1928 г. был создан даже Кишиневский горсовет профсоюзов). Кульминационным моментом их деятельности на этом этапе стало организация Татарбунарского восстания (16-22 сентября 1924 г.), направляемое и финансируемое советскими спецслужбами, имевшее своей целью свержение румынской администрации в Бессарабии и ее передачу СССР. Восстание было подавлено румынскими войсками, часть восставших была расстреляна или утоплена в прилегающих озерах, более 1600 получили крупные сроки тюремного заключения.  После восстания в Румынии был принят закон, по которому коммунисты подлежали тюремному заключению на срок 5-10 лет со штрафом в 10 000-100 000 лей (для сравнения – батон хлеба стоил в среднем 15 лей, средняя зарплата составляла 500-700 лей, у госчиновников – 1000-2000 и более лей) с последующим поражением в правах.

            Несмотря на столь суровые меры, массовые аресты и расстрелы в их рядах (Павел Ткаченко (настоящие имя и фамилия Павел Антипов), Антон Оника и др.) большевики продолжали свою деятельность. Уже в 1925 г. они организовали серию массовых забастовок на предприятиях и сформировали даже т.н. рабоче-крестьянский блок. В том же году они создали т.н. Союз революционных крестьян. А в 1927-1928 гг. стали расширять ряды, приступив к формированию даже производственных парторганизаций. Тогда же прокоммунистические по своей ориентации профсоюзы были официально легализованы и получили возможность на законных основаниях организовывать митинги протеста против ареста своих товарищей (1928-1930 гг.). Однако в какой-то момент, опьяненные успехами местные большевики зарвались и утратили бдительность. В результате к 1932-1933 гг. сигуранце удалось провести ряд успешных операций по внедрению своих сотрудников в руководство профсоюзов и даже собственно коммунистических организаций. В 1933 г. часть партактива была схвачена с поличным, а партийная типография разгромлена полицией. Потрясение румынских коммунистов провалами своих бессарабских коллег оказалось столь велико, что в июле 1933 г. они даже приняли решение распустить Кишиневскую городскую организацию партии.

Несколько лет деятельность большевиков в крае проявлялась в агитации мелкими группами - «за Советский Союз, за социализм» и создании антифашистских организаций, вроде Демократического блока. В 1937 г. этот блок был запрещен и вместо него возник Демократический союз, сумевший в том же году выиграть у правых партий муниципальные выборы в Кишиневе, Орхее и Аккермане. Сигуранца отвечала новыми арестами, пытаясь пресечь просоветскую пропаганду, но это не очень ей удавалось, несмотря на аресты руководителей бессарабского коммунистического подполья во главе с С.Бурлаченко.

После занятия Бессарабии Советским Союзом бессарабских коммунистов, несмотря на столь активную просоветскую деятельность ждали величайшее унижение и постоянные подозрения. Хотя список 78 особо отличившихся бывших бессарабских подпольщиков был представлен от имени  III Интернационала Г.Димитровым уже в начале июля 1940 г. в ЦК ВКП (б), реакции на это не последовало. Без долгих объяснений все они были отстранены от участия во власти, за которую боролись.  При утверждении 3-4 июля 1940 г. составов уездных комитетов партии, уездных исполкомов, (не говоря уже о включении в состав руководства КП (б) М, созданной 14 августа 1940 г.) никто из бессарабских коммунистов не получил никаких ответственных постов. Даже их руководитель, встретивший 28 июня 1940 г. в тюрьме (за прокоммунистическую деятельность) и помогавший уже в тот же день устанавливать в Кишиневе советскую власть, Сергей Бурлаченко, после долгих проверок был назначен всего-навсего директором Кукурузенского сельхозтехникума (того самого, где когда-то учился Григорий Котовский). После 1944 г. он вернулся на ту же должность, затем несколько лет работал зам.министра сельского хозяйства МССР. В 1950-1952 гг. он учился в Республиканской партшколе и по чиновничьей логике должен был получить после этого какой-либо видный пост. Однако он был отправлен, словно в насмешку, старшим научным сотрудником в Институт Истории Партии при ЦК КПМ. На этой должности С.Бурлаченко и умер в 1962 г.

Остальные не только не получили никаких должностей, но их еще с очень большим скрипом, после долгих и сложных проверок принимали из Румынской Компартии в ВКП (б) (а чаще всего отказывали в приеме). В годы войны их прием в ВКП (б) вообще был запрещен. Объяснялось это в то время тем, что бессарабские большевики находились более двух десятилетий на территории враждебного СССР государства, там могли проникнуться  капиталистическими, прозападными взглядами и в СССР могли стать проводниками западного образа жизни. Часть бессарабских большевиков, бежавших еще в 20-30-е гг. на левобережье Днестра, в МАССР, также была репрессирована в 1937-1938 гг. (Н.Голуб, бывший член «Sfatul Ţării» Г.Бучушкану, И.Дическу-Дик, И.Бадеев (Суслик) и др.).

Их место заняла «проверенная» Москвой левобережная группировка партийно-государственных и хозяйственных деятелей бывшей МАССР: первые секретари ЦК Петр Бородин, Никита Салогор, Николай Коваль, Председатели Президиума Верховного Совета Федор Бровко, Иван Кодица, секретари ЦК Степан Царанов, Степан Зеленчук, первый руководитель молдавских профсоюзов Домаха Отян, зам.наркома образования Полина Попружная, филолог Иван Чебан и многие другие. После войны у власти стало появляться их второе поколение. Среди них назовем  Ивана Бодюла, Артема Лазарева, Лукерью Репиду и т.д. У власти в республике, где 90 % территории занимает правобережная ее часть, пришла левобережная элита, получившая впоследствии прозвище «шантистов». Она ожесточенно сопротивлялась появлению у власти чиновников с Правобережья, обвиняя  их в возможном сотрудничестве с румынами в годы войны или «пассивном поведении» в это время.

Поворот в отношении к правобережцам обозначился в 1950-1953 гг., когда руководство республики  отказалось от «приднестровского» диалекта румынского языка, а затем в результате хрущевских реабилитаций после 20 съезда КПСС (1956 г.). И хотя первым секретарем ЦК КПМ 29 мая 1961 г. был назначен также левобережец, Иван  Бодюл, именно при нем произошел коренной перелом и перевес в органах власти республики стали получать жители Правобережья. Роль самого Ивана Ивановича в этой кадровой революции до сих пор замалчивается и все еще ждет своих исследователей.

Однако вплоть до перестройки нельзя было ставить вопрос о судьбе бессарабских подпольщиков. Хотя уже неофициально, но над ними продолжала висеть тень подозрений в предательстве. Окончательно они были реабилитированы только постановлением Бюро ЦК КПМ от 21 июня 1989 г. В нем было отмечено, что бессарабским партийным структурам несправедливо, без всяких к тому оснований было отказано в признании в качестве самостоятельных единиц ВКП (б). Члены бессарабского подполья были признаны членами партии и они получили право на восстановление в ее рядах. Так закончилась эта история.    


Руслан ШЕВЧЕНКО, доктор истории