Кишинев в 1944-м
К возвращению в Кишинев молдавская политическая элита начала готовиться еще задолго до того, как оно состоялось. Уже в ноябре-декабре 1943 г., когда после взятия Киева советские войска продолжили свое наступление на запад, к границам Молдовы, партийно-государственное руководство бывшей МССР задумалось над тем, кто должен занимать руководящие посты после занятия республики. Поскольку кадров катастрофически не хватало, их стали вызывать из воинских частей действующей армии, из среднеазиатских и кавказских республик и областей РСФСР, куда они были эвакуированы. Приходилось даже срочно возвращать в ряды партии ранее исключенных лиц (бывший замнаркома образования О.Андрус). Однако для быстрого занятия столицы Молдовы у советских войск, сильно растянувшихся на огромном фронте боевых действий, не хватило ни людей, ни техники. Поэтому поначалу им пришлось удовольствоваться занятием в марте-апреле 1944 г. левобережной части республики и некоторых населенных пунктов севера Молдовы на правом берегу, включая Сороку, куда было временно переведено все руководство республики, наркоматы и даже вузы (Молдавский пединститут). Готовясь к продолжительным боям на молдавской территории, советские власти отселили на несколько месяцев все население из прифронтовой полосы, причем советские солдаты, воспользовавшись отсутствием хозяев, успели за это время разворовать значительную часть и без того не слишком богатого оставленного имущества.
Однако, подтянув сильно отставшие тылы своих войск, советское руководство разработало действительно блестящую по своей задумке и исполнению Ясско-Кишиневскую операцию (20-29 августа 1944 г.). В ходе этой операции была окружена и разгромлена крупная группировка немецко-румынских войск, которой командовал генерал-полковник Фриснер. Хотя румынская разведка в последние дни перед наступлением отмечала симптомы грядущей советской атаки (а советская сторона – «во избежание вражеской дезинформации» изъяла у населения радиоприемники), удар 37-й, 46-й, 52-й, 57-й армий и 5-й ударной армий оказался настолько мощным и хорошо подготовленным, что немецко-румынские войска (прежде всего знаменитая 6-я армия, в свое время неудачно бравшая Сталинград) не сумели организовать серьезного сопротивления советской армии и были окружены к юго-западу от Кишинева. В результате к концу операции советские войска не только взяли под свой контроль всю территорию Молдовы, но и главный нефтеносный район Румынии – Плоешть и вышли к предместьям Бухареста, одновременно приближаясь к болгарской границе.
К Кишиневу советские войска вышли вечером 23 августа 1944 г. Легко разгромив совершенно растерявшиеся немецко-румынские части, части 5-й ударной армии уже во второй половине дня 24 августа контролировали город.
В город немедленно было доставлено все республиканское руководство, а также назначенная заранее городская администрация во главе с председателем исполкома горсовета Николаем Визитеем. Как уже спустя сутки, во второй половине дня 25 августа докладывали в ЦК новые власти города, они нашли Кишинев в ужасающем состоянии. Большая часть города была полностью разрушена, в результате советских бомбардировок второй половины августа 1944 г., при этом на многих улицах горели постепенно распространявшиеся пожары. На момент отправки этой информации в ЦК КП (б)М их все еще не удавалось потушить даже начавшим размещение в городе воинским частям. Полностью они были погашены лишь 26 августа. Система водоснабжения и канализации была разрушена, грязные стоки текли прямо по улицам в Бык. В центральной части города удалось найти очень незначительное количество сравнительно хорошо сохранившихся зданий, за которые началась настоящая война представителей различных ведомств. Легче всего пришлось работникам НКВД и НКГБ, которые просто являлись в тот или иной дом и явочным порядком захватывали его, выбрасывая хозяев, если таковые не успели сбежать еще раньше, вместе со всем скарбом прямо на улицу, а особо упрямых немедленно задерживали как потенциальных румынских пособников. Столкновения с этими ведомствами «за здание» кончались неудачей для работников различных ведомств, и даже работников ЦК КП (б)М, о чем последние писали отчаянные жалобы в ЦК, но безуспешно.
При вступлении в город советские части почти не нашли в нем жителей – кто сбежал с отступавшими немецко-румынскими войсками в Румынию, кто укрылся в пригородных селах. Из более чем 200 000 жителей, которые в нем, несмотря на невероятную тесноту, проживали на 22 июня 1941 г., с трудом удалось обнаружить едва 25 000 человек, прятавшихся по развалинам или на окраинах города (села Рышкановка и Старая Почта) вместе со стаями собак. Новая администрация обнаружила, что часть зданий, взорванных еще при отступлении советских войск из города 15-16 июля 1941 г. вообще не была восстановлена, либо была отстроена на скорую руку. Примар Кишинева в 1941 г. генерал А.Добжански (в своих сообщениях в Бухарест) и немецкий военный комендант Кишинева генерал-майор Э.фон Девиц-Кребс (в показаниях на суде в Кишиневе в декабре 1947 г.) поясняли это катастрофической нехваткой средств, так как вся экономика Румынии работала почти исключительно на военные нужды. Центральная улица Кишинева (в 1941-1944 гг.поделенная на две части – бульвар Карла II (от современной гостиницы «Chişinău» до ул.Маршала Пьетро Бадольо –ныне Армянская), и Александру чел Бун (от Армянской до Военного Госпиталя – ныне главный корпус Медуниверситета на углу с ул.М.Витязул) была почти полностью разрушена. На ней уцелели лишь незначительное количество зданий, таких, как упомянутый Госпиталь, больница им Т.Чорбэ и республиканская, старейшая больница Молдовы, напротив нее (в обоих и сегодня находятся медучреждения), небольшое двухэтажное жилое здание недалеко от нынешнего российского посольства, чудом уцелевшее здание банка (ныне органный зал). Почти все остальные здания на этой улице были либо взорваны еще в 1941 г., либо разбомблены советской авиацией в августе 1944 г., в их числе Примария, здание которой находилось в развалинах до 1946 г. и было восстановлено в точном соответствии с сохранившимися царскими проектами лишь в 1948 г. Меньше пострадали здания, находившиеся выше и ниже центральной улицы. По сообщению фронтовых корреспондентов «Правды» и «Известий», прошагавших с советскими частями многие сотни километров и описавших сотни разрушенных советских городов, «Кишинев был разрушен так, как ни один виденный нами до сих пор город Советского Союза». Посетившие город 25-26 августа, они увидели населенный пункт с едва заметными признаками жизни. Людей почти не было видно, они скрывались в руинах, зато по улицам носились стаи неизвестно откуда взявшихся собак.
Так как восстановление города шло очень медленно и было окончательно завершено лишь к 1951-1953 гг., то размещенные ведомства находились в неприспособленных зданиях центра города, к тому же сравнительно далеко отстоявших друг от друга. Так, НКВД (МВД) находилось в здании по нынешней Митрополита Бэнулеску-Бодони, 2, а, например, его же Главное Управление по снабжению лагерей (ГУЛАГСнаб) – на нынешней Александру чел Бун, 18. Множество учреждений и министерств делили между собой одно и то же здание, из-за чего имели место постоянные межведомственные конфликты. Например, горсовет и горком партии находились в одном здании по ул.Михайловской (ныне Еминеску), 54. Обстановка во всех них была очень скромной – как правило – стол, 1-2 стула, шкаф (или даже без него), одежду вешали на спинку стула, а чаще сидели в ней, так как осенью и зимой было очень холодно. Отопление работало очень плохо, даже для ведомств добыть дрова, а тем более уголь было целой проблемой.
Транспорт в городе не функционировал, весьма относительно его работу удалось наладить лишь к марту-апрелю 1945 г., и то лишь незначительного количества трамваев по наспех восстановленным рельсам 2, а затем 4 маршрутов. Междугородный транспорт начал работу лишь в марте 1946 г. Машин почти не было, а те несколько десятков, которые имелись, принадлежали НКВД, НКГБ, ЦК КП (б)М, наркоматам (их практически не было у частных лиц) и их появление на улицах собирало на улицы толпы подростков, которые глазели на них как на диковину (такое положение дел сохранялось даже в начале 1950-х гг.). Можно было часами бродить по улицам города и не встретить ни одной машины. Топливо в основном имелось у воинских частей, но в очень незначительном количестве, и расходовать его приходилось крайне экономно. Электрическое освещение в городе было очень плохое, с постоянными перебоями, к тому же обеспечивалось кое-как восстановленными старыми электроустановками только центральных госучреждений. В домах, даже у ряда высокопоставленных деятелей, стояли обычные керосиновые лампы. По вечерам в городе вводилось затемнение, и тем, кто его не соблюдал, грозил тюремный срок.
Постоянные перебои с электричеством, особенно на окраинах, стали настоящей бедой Кишинева вплоть до первой половины 1960-х гг., когда оно относительно наладилось. Не лучше было и с водоснабжением, так как водокачка была взорвана и большая часть жителей города добывала ее поначалу из колодцев - на перекрестке нынешних улиц Вероника Микле и Василе Александри, у Мазаракиевской церкви и некоторых других. Газа не было вовсе, первые баллоны с ним появились у основной части горожан лишь в 1950-е гг.
Улицы, исключая квадрат между нынешними улицами Александру чел Бун-Измаил-Матеевича-Михай Витязул, спланированный еще в 1820-1830-е гг. были кривыми, узкими и грязными (некоторые из них сохранились до сих пор в том же виде, например, одна из старейших улиц города ул.Антон Панн (бывшая Антоновская). Почти все они были незаасфальтированы.
Еще хуже обстояло дело в предместьях города – лишь в 1929 г. вошедшей в черту города Старой Почте, селах Рышкановке, Ботанике, включенном в 1959 г. в черту города населенном пункте Новые Чеканы, которые представляли собой села в полном смысле этого слова, связанные с центральной частью города лишь одной-двумя улицами, да и то находившимися в жутком состоянии. Так, Боюканский спуск, связывавший центр с селом Боюканы (ныне участок от Медуниверситета до транспортной развязки у завода «Топаз» представлял собой довольно крутой, постоянно подтапливаемый подземными водами участок, который даже не был асфальтирован и при любом ливне представлял собой крайне опасную зону для любого вида транспорта и пешеходов. Здесь не было электричества, воду добывали только из колодцев (водопровод установили позже), дома были построены преимущественно из глины или самана и при любом сотрясении почвы разваливались, как это произошло во время трагического для республики землетрясения 4 ноября 1940 г.
Положение горожан было не менее устрашающим. Уже через несколько дней после его занятия советскими войсками в Кишинев хлынули толпы вернувшихся беженцев, а после мая-августа 1945 г. – демобилизованных, а также банды уголовников из разных городов СССР, в том числе из Одессы и Киева. Уже к концу 1944 г. население города превысило 200 000 человек. Местная милиция, несмотря на то, что работала в усиленном режиме, не справлялась с ними. Не помогали даже воинские патрули. Поток грабежей, изнасилований, убийств стремительно рос, и достиг своего пика к середине 1946 г. В собственном доме зверски избили даже прокурора города Бугаева. Последнему удалось выгнать бандитов только применив огнестрельное оружие. За неспособность справиться с волной бандитизма (и за некоторые другие прегрешения) были отстранены от должностей прокурор республики Федосий Донченко и нарком внутренних дел Михаил Маркеев. Лишь при их преемниках – соответственно Симоне Колеснике и Федоре Тутушкине, после того, как наказания за бандитизм были резко ужесточены, с послевоенным валом преступности удалось справиться.
Население города жило очень бедно. Покупка мебели или даже более-менее приличной обуви была событием не только для данной семьи, но и для соседей. Вплоть до второй половины 1945 г. основным источником продуктов были базары, где активно орудовали перекупщики, втридорога поднимавшие и без того высокие цены. С последними безуспешно пытались бороться городские власти.
Ненамного лучше положение было у местных чиновников. У них был крайне ограниченные запасы бумаги, поэтому часто писали официальные документы на обороте документов румынских и даже царских времен. Чернил тоже не хватало, а зимой они к тому же замерзали, и их приходилось отогревать, порой даже собственным дыханием. Руководству всех уровней приходилось засиживаться до часу-двух ночи (иногда и позже), чтобы в 8-9 утра уже быть на работе. Такой режим был характерен для работников ЦК КП (б)М, а из-за них – всем остальным.
Единственным каналом связи с внешним миром у горожан были радиоточки, настроенные только на советские радиостанции (за хранение многоканальных радиоприемников, принимавших иностранные радиостанции, полагался тюремный срок). Работы также почти не было. Крупных заводов и фабрик в городе того времени не имелось. Поэтому их приходилось создавать из артелей или мелких частных предприятий. Так в сентябре - ноябре 1944 г. было положено начало городскому табачному комбинату, начала работу типография ЦК КП (б)М, мебельная фабрика, кооперативный техникум, гвоздильно-штамповочный завод (позже Опытный завод им.Калинина), две библиотеки, в том числе нынешняя им.Б.П.Хашдеу, артель «Красный утильщик» (позже завод «Электромашина»), республиканский телеграф, городская станция медпомощи, кондитерско-макаронная фабрика (ныне «Bucuria»), а в 1945 г. – фабрики индпошива, швейной, кожгалантерейной обуви, Центрального Универмага и т.д. С этих предприятий и учреждений началось восстановление современного нам Кишинева.
Руслан ШЕВЧЕНКО, доктор истории
Комментариев нет:
Отправить комментарий